Одна из моих бабушек, Лидия Ивановна (в девичестве Еспенко), мало рассказывала о страшных событиях начала 1940-х. Она неохотно вспоминала ужасы оккупации, пережитые в детстве. Но одну из ее историй буду помнить всю жизнь.
В семье моего прадеда, председателя колхоза, Ивана Федоровича Еспенко было пятеро детей: старшие братья Алексей и Василий, средние дочери Лида и Шура и совсем маленькая Лина. В 1939 году прадеда призвали в Красную армию, на финскую войну. Он служил до 1945 года. Вернулся домой одним из последних, уже зимой победного года, с медалью «За победу над Японией».
Взяв оружие в руки, братья держали связь с родными, но весной случился долгий и неудачный для «алексеевцев» бой в лесу на территории между Войтово и Манулками, и эта связь оборвалась. Прабабушка Анна Федоровна не знала о судьбе сыновей, пока не увидела вещий сон: как по лесу идет к дому ее шестнадцатилетний Вася и не может дойти. Вместе с моей бабушкой Лидой они отыскали труп Василия, невзирая на то, что немецкие патрули категорически запрещали хоронить убитых партизан. Он лежал на земле раздетый, буквально изрешеченный десятками пуль. Видимо, раненого, его взяли в плен, после чего каратели ограбили и раздели. По нему открыли огонь, а он продолжал идти, до последнего надеясь попасть домой. Оттого так много в нем осталось пуль…
Алексей дождался прихода Красной армии и в 1944 году вступил в ее ряды. Участвовал в освобождении Латвии. Там его, героически погибшего, и похоронили в братской могиле. А бабушке Лиде после приснился сон, в котором к ней обращался высокий и красивый брат Леша, говоря, чтобы его не ждали домой, так как он остается в другой стране, где ему встретилась хорошая и добрая женщина, которая будет за ним ухаживать.
Возможно, и сейчас за его братской могилой ухаживают добрые женские руки в некогда братской нам Латвии. А где могилка младшей Лины, мне неизвестно, поскольку умерла она в том же 1943 году. Бабушка вспоминала, что они испытывали страшный голод, и девочка заболела, в предсмертном бреду рассказывала, как ей снится сон, что она ест ягоды малины. Я спросил у бабушки, еще не понимая, как возможно умереть от голода. И почему бы, если хочется, не поесть ягод малины, которых в летнюю пору в избытке? На что бабушка Лида ответила: «Не было малины. Мы ели суп из одуванчиков». Так и умерла не учтенная в какой-то статистике 5-летняя девочка Лина, как и другие тысячи детей, став жертвой геноцида.
Мой прадед прошел всю войну, но никогда про нее не рассказывал. «Молчаливое поколение», столкнувшееся с угрозой тотального истребления, пыталось забыть ужасы войны, сосредоточившись на восстановлении из разрухи Родины и мирной жизни.
Семья осталась в Манулках. А 16 июля 1942 года немецкие каратели полностью сожгли большую деревню, убив почти 50 человек.
С началом 1943 года фашистский огонь охватил весь Вымнянский край: была чудовищная расправа над жителями деревни Пихтяи. Повторилась участь Хатыни в Волчках и Дуброво, и старшие братья-подростки вступили в партизанский отряд бригады «Алексея». Весь 1943 год каратели жгли деревни, убивали мирных граждан. Бросили против таких юношей, как «алексеевцы» Вася и Леша, военизированные части.
Взяв оружие в руки, братья держали связь с родными, но весной случился долгий и неудачный для «алексеевцев» бой в лесу на территории между Войтово и Манулками, и эта связь оборвалась. Прабабушка Анна Федоровна не знала о судьбе сыновей, пока не увидела вещий сон: как по лесу идет к дому ее шестнадцатилетний Вася и не может дойти. Вместе с моей бабушкой Лидой они отыскали труп Василия, невзирая на то, что немецкие патрули категорически запрещали хоронить убитых партизан. Он лежал на земле раздетый, буквально изрешеченный десятками пуль. Видимо, раненого, его взяли в плен, после чего каратели ограбили и раздели. По нему открыли огонь, а он продолжал идти, до последнего надеясь попасть домой. Оттого так много в нем осталось пуль…
Алексей дождался прихода Красной армии и в 1944 году вступил в ее ряды. Участвовал в освобождении Латвии. Там его, героически погибшего, и похоронили в братской могиле. А бабушке Лиде после приснился сон, в котором к ней обращался высокий и красивый брат Леша, говоря, чтобы его не ждали домой, так как он остается в другой стране, где ему встретилась хорошая и добрая женщина, которая будет за ним ухаживать.
Возможно, и сейчас за его братской могилой ухаживают добрые женские руки в некогда братской нам Латвии. А где могилка младшей Лины, мне неизвестно, поскольку умерла она в том же 1943 году. Бабушка вспоминала, что они испытывали страшный голод, и девочка заболела, в предсмертном бреду рассказывала, как ей снится сон, что она ест ягоды малины. Я спросил у бабушки, еще не понимая, как возможно умереть от голода. И почему бы, если хочется, не поесть ягод малины, которых в летнюю пору в избытке? На что бабушка Лида ответила: «Не было малины. Мы ели суп из одуванчиков». Так и умерла не учтенная в какой-то статистике 5-летняя девочка Лина, как и другие тысячи детей, став жертвой геноцида.
Мой прадед прошел всю войну, но никогда про нее не рассказывал. «Молчаливое поколение», столкнувшееся с угрозой тотального истребления, пыталось забыть ужасы войны, сосредоточившись на восстановлении из разрухи Родины и мирной жизни.
Возможно, вы, уважаемые читатели, можете рассказать о том, что пережили ваши близкие в годы оккупации Беларуси, и готовы поделиться воспоминаниями с нашим музеем по телефону (8-0212) 69-05-70. Ваши истории станут частью общего дела по установлению обстоятельств геноцида белорусского народа.
Ведь про то же Вымно и окрестности можно рассказать еще много! Кроме повторивших судьбу Хатыни Волчков и Дуброво были Малыженская трагедия, кровавая расправа в Кротах, Хомутовке, Гавриках и Задебре. Уничтожены другие деревни Вымнянского края, расстреляны люди, не желавшие мириться с «новым порядком» и навязыванием чуждых нам ценностей и правил...© Авторское право «Витьбичи». Гиперссылка на источник обязательна.
