Жизнь на паперти: история женщины, которая просит милостыню возле Маркова монастыря

В мире столько проблем, бед, болезней, войн, не говоря о природных катаклизмах, что, казалось бы, писать об одном, отдельно взятом одиночестве, как бы и не пристало... И все-таки хочется рассказать историю женщины, чья судьба не оставила равнодушными наши сердца.

Фото из открытых источников. Носит иллюстративный характер.

На паперти

О женщине, которая просит милостыню возле Маркова монастыря в дни, когда здесь идут службы, рассказал один неравнодушный человек. Позвонил в редакцию, назвался Андреем и сказал, что обратил внимание именно на эту женщину, потому что она не похожа на большинство завсегдатаев паперти. Он с ней пообщался, узнал о ее непростой судьбе и решил обратиться в газету с надеждой, что женщине чем-нибудь помогут. «Она другая, не аморальная», — искренне добавил напоследок позвонивший.

И вот в один из выходных дней я поехала к монастырю. Женщину по описанию Андрея узнала сразу. Витебчанке Инне Леонидовне 57 лет, хотя, глядя сегодня на нее, о возрасте даже гадать не приходится — чего уж там, выглядит она плохо: половины зубов нет, дает о себе знать давняя запущенная грыжа, кое-как перетянутая на животе теплым платком. А тут еще недавно зацепилась за порог своего нынешнего жилища, упала и сломала руку. Так и сидит она под стенами Маркова монастыря с протянутой рукой, с самодельной — из куска черного плотного полиэтилена — «баночкой», в которую сердобольные прихожане бросают мелочь. Кто сколько может. Спрашиваю Инну, как много можно «выручить» милостыней на жизнь и на что хватает этих денег?

— За день рублей пять. Но я деньги сразу стараюсь не тратить, собираю неделю, бывает, выходит до 30 рублей, — отвечает она. — Покупаю самое основное — хлеб, бутылку подсолнечного масла, макароны, килограмма два картошки. Супа наварю себе.

Глаза ее наполняются слезами, говорить ей трудно — от стыда, боли. «Поверьте мне, я не какая-нибудь забулдыга, я не пью, не курю, — повторяет она постоянно в разговоре. — Это я сейчас такая, жизнь меня заставила... Я ведь была нормальным человеком. И семья была, и трое взрослых детей у меня...»

Исповедь

— Мама добилась второй группы инвалидности практически в конце жизни, ей было 73 года — всего только пару месяцев получала пенсию по инвалидности. А я за ней ухаживала несколько лет и жила вместе с ней в ее доме, в Верховье, пока она не умерла, — начала свою исповедь Инна. — Я думала, что так и останусь в маминой квартире, но досталась она тетке, маминой родной сестре, которая вступила в права наследства. Это же их родительский дом. У меня была своя квартира в Витебске, где я была прописана, в ней жили два сына. Квартиру в свое время они не захотели приватизировать. Андрей вообще укатил в Ялту, а Игорь пропал, и четыре года не знаю, где он. Я подавала в российский розыск, поскольку он уезжал на заработки. Его никто не видел, я до сих пор не знаю о нем ничего — жив ли он или нет, никакого документа на него не могу получить.

Пока я смотрела за мамой, жила с ней, дети квартиру довели до ручки, накопили долгов за коммунальные услуги, очень больших, выплатить их не смогли. Был суд, квартира отошла государству, и в ней сейчас живут чужие люди.

А у меня очень слабое здоровье, потому что много работала, а лечиться было некогда. И вот образовался перитонит, я попала в больницу, где меня, можно сказать, еле спасли, спасибо врачам. Вышла оттуда, куда идти? Пошла в свою бывшую квартиру — в ней еще никто не жил. Ходила в домоуправление, просила ее вернуть, обещала устроиться на работу, как только позволит здоровье, и потихоньку гасить долги. Но было уже поздно, суд принял решение... К дочке тоже не пойдешь: живет в однокомнатной квартире с мужем и двумя детьми. Чего уж я полезу к ним?

В итоге осталась на улице. Сначала жила в сарае, потом пошла сюда, просить милостыню. Спасибо людям, давали понемногу, и я сняла угол у одной старушки за оплату коммунальных услуг. Бабушка была очень больная, но я, между прочим, помогла ей оформить группу инвалидности! Болезнь у нее, правда, была сложная — расстройство психики, и я не смогла больше с ней жить. Очень трудно находиться постоянно рядом с таким человеком. Вот я и осталась одна. Жду, когда наступит пенсионный возраст для женщин — 58 лет, мне нужно продержаться еще год, тогда получу пенсию, у меня ведь есть трудовой стаж. А как получу пенсию, тогда и жилищный вопрос буду решать, может, дадут какое-нибудь общежитие. А без денег куда же?

Вы, наверное, хотите спросить, почему я не в доме для престарелых и инвалидов? Так формально у меня трое детей! Они как бы есть, но их в то же время нет в моей жизни. Дочка хотя бы пускала меня помыться, постираться, ведь там, где я сейчас живу, фактически просто стены, один добрый человек из храма мне помог устроиться, низкий ему поклон! Деревянный дом находится на улице М. Горького, его собираются сносить. Из «удобств» там остались только свет, туалет, а воды нет. Ее в бутылочке из церкви приношу, чтобы попить, умыться, приготовить еды. Много принести не могу, поскольку совсем больная, а сейчас еще и рука сломана. Но духом особенно не падаю. Только помогите мне выбраться из этой ситуации!

Знаете, никогда не думала, что окажусь в таком положении... Ведь росла в нормальной семье, замуж вышла. И на заводе работала, и на стройках. Профессия у меня — маляр, зарабатывала я хорошо. Первый муж был пьяница, настрадалась с ним, терпела до последнего, все думала о детях — какой-никакой отец, но прожила лет шесть с ним и развелась. Второй муж жил со мной, пока я была здоровой, а кому нужна больная жена? Он бросил меня. Детей растила одна, никуда их не отдавала, ни в какие приюты, интернаты; и у моих ребят было все: одежда, обувь, вкусная еда, приставки, как у других детей. Избаловала, наверное, их... Сама работала много, на нескольких работах, на даче. Никогда о себе не думала. А теперь я никому не нужна...

Не зарекайся...

Слушая Инну Леонидовну, вдруг поймала себя на мысли, что сама никогда даже не задавалась вопросом: что должно произойти в жизни такого, чтобы пойти на паперть милостыню просить?! Но ведь говорят же в народе: не зарекайся от тюрьмы, от сумы, от больничной койки. И сколько судеб человеческих, прошедших перед глазами за десятилетия общения с читателями, тому подтверждение... Я решила обратиться с таким вопросом к горожанам — людям разным и по возрасту, и по статусу: могут ли они представить себя на месте Инны, как вообще относятся к тем, кто просит подаяние?

Ирина, многодетная мама:

— Не дай бог! А когда я вижу на улице, в магазине, в подземном переходе или у церкви просящих милостыню, то отношение у меня к ним неоднозначное: бомжи, пьяницы вызывают отвращение, я не подам им милостыню. Гляжу на некоторых, и кажется, что они просто уже не хотят ни работать, ни что-то изменить в своей жизни.

Михаил Иванович, пенсионер:

— Нет, нет, я точно знаю, что никогда не пойду милостыню просить! А вот о тех, кто это делает, задумывался часто, даже пытался узнать судьбы некоторых. Да, можно говорить про трудные жизненные ситуации, всякое бывает, но для меня пример — наш знаменитый белорус Алексей Талай, который остался без обеих рук и ног, но сегодня его место не на паперти, а в семье, с четырьмя своими детьми, в паралимпийском спорте, в бизнесе, в общем, среди людей. Может, потому что он просто сильный мужчина? Все зависит от человека. Наверное, это не каждому дано — психологически не сломаться.

Светлана, молодая женщина:

— Жалею всех, кто просит милостыню. И бывает стыдно, когда нечего подать. Дело в том, что в последнее время деньги в основном храню на карточке, в кармане всегда проездной на общественный транспорт... Однажды ко мне на улице подошла молодая женщина и попросила 1 рубль 30 копеек, чтобы в маршрутке доехать до дома, поскольку кошелек потеряла. А может, вытянули воришки. И я ей дала деньги.

Возвращаясь к истории Инны, думается, что и в ее жизни даже сейчас немало добрых, отзывчивых людей: кто-то дает деньги, еду, кто-то — одежду и обувь. И подкупает в ней то, что она не хочет дальше вести такой образ жизни. Ей хочется жить в человеческих условиях, заняться здоровьем, наконец, получить пенсию и, возможно, группу инвалидности, а также место в социальном учреждении, ведь ухаживать за собой ей все труднее и труднее.

Чем же можно реально помочь ей сегодня?

Выход всегда есть

Обзвонив различные инстанции, почувствовала, сколько людей прониклось историей Инны Леонидовны! И каждый, в силу своей компетенции, предлагал какое-то решение проблемы женщины.

Прежде всего обнадежили в городской организации Красного Креста: ее председатель Михаил Гусаченко сообщил, что женской одежды и обуви у них очень много, так что помочь женщине готовы.

В Витебске вот уже более десяти лет работает центр временного (ночного) пребывания для лиц без определенного места жительства по улице Гагарина, 88а. Сколько историй рассказал его директор о судьбах людей, оказавшихся в подобных ситуациях. Да, в этом центре существуют свои определенные жесткие правила. Думается, если Инна Леонидовна начнет заниматься устройством своей жизни, то это будет ей на руку. Ведь первым делом нужно привести в порядок свои документы, взяться за здоровье.

Вместо эпилога

А он имеет вполне детективный оттенок... Когда готовился этот материал и автор обращался в различные инстанции, в Инне Леонидовне узнали свою бывшую подопечную сотрудники территориального центра социального обслуживания населения Первомайского района, которые участвовали в ее судьбе еще с 2018 года! И оказалось, что не все, о чем поведала женщина корреспонденту, правда. Ну что ж, понять это можно: ей очень хочется и в дальнейшем принимать помощь чужих людей и участие в своей судьбе. Но как бы там ни было, Инне Леонидовне необходимо прежде всего самой сделать первые шаги навстречу новой, нормальной жизни — зарегистрироваться в качестве безработного в цент-ре занятости, где ей помогут по состоянию здоровья подыскать работу.