Впервые осознанный страх смерти в свои детские годы витебчанка Лилия Русанова (в девичестве Артеменко) пережила в 1944-м. Это была жуткая минута: охранник «5-го Полка» — немец в каске и с автоматом — пронизывал ребенка колючим взглядом, готовый передернуть затвор…
Малым детям переживать ужасы войны было в определенном смысле легче: в силу возраста у них не было еще, как у взрослых, мучительного ожидания гибели, чувства унижения, какого-то вселенского потрясения, когда так цинично попирают твое человеческое достоинство. Впрочем, на войне дети взрослеют быстро.
Лилия Степановна родилась в 1937 году в Рубе. Вскоре семья переехала в Верховье. Как могла разделять 4-летняя девочка всеобщую тревогу односельчан, когда началась война? В общем-то, никак. Знала только то, что на нас пошли какие-то страшные немцы.
Они же сожгли в июле 1941-го Лилин дом в Верховье. Проживали в нем до войны мама с папой, бабушка Лили, ее братики и сестрички. Отец работал бухгалтером. Дружно жила большая семья. Но потом эти самые немцы с другого берега Двины обстреляли дом зажигательными пулями, и он сгорел. Пришлось всем перебраться в баню, где и ютились целый год, пока не разыгралась Верховская трагедия.
У отца был красивый почерк, и он, грамотный человек, подделывал для людей всякие там оккупационные документы. А потом ушел в партизаны. И как в воду канул.
День 13 июня 1942 года запомнился Лилии Степановне одной деталью. По территории известкового завода брела ее бабушка и голосила на весь белый свет: все те же немцы убили дочь Марфы Лаврентьевны Журковой, то есть Лилину маму.
А произошло, как потом узнала девочка, вот что. Ранним утром нагрянули каратели. Согнали взрослых к конторе. Мужчин заставили выкопать огромную яму. Когда немцы заглянули в баню семьи Артеменко и потащили за собой маму и бабушку, Александра Егоровна, мама Лили, не зная, что их ждет впереди, хотела взять самых младших детишек, чтобы быть все время рядом с ними. «Матка, найн! — запретил солдат. — Киндер — гут!» Этот немец, как оказалось, спас детишек от верной гибели, но, увы, продлил им жизнь на короткий срок.
Впоследствии станет понятно, что возле ямы каратели отбирали тех, кого намерены были расстрелять за связь с народными мстителями. «Где твой муж?» — спросили у Александры Егоровны. По какой-то причине не осознавая, что совершает роковую ошибку, мама честно ответила: «В партизанах». Ее толкнули к тем, кого вскоре казнили. Очевидцы рассказывали, что двое суток на месте расстрела шевелилась земля: раненых изверги не стали добивать и засыпали вместе с мертвыми.
А для бабушки с внуками хождение по мукам продолжилось в концлагере «5-й Полк». Минул год. Однажды была бомбежка, появилась возможность бежать, и семья Артеменко до весны 1944-го скиталась по лесам, выживала как могла, точнее — благодаря материнскому подвигу бабушки Марфы Лаврентьевны. Затем снова попали в «5-й Полк», откуда их вывезли на станцию Крынки, где находился известный фашистский концлагерь на переднем крае немецкой обороны. В числе тех узников, которым посчастливилось выжить, были бабушка и Лилия со старшим братом Борисом.
А косточки трехлетней Ларисы и восьмимесячного Василька, наверное, и по сей день лежат где-то в земле на территории бывшего «5-го Полка», известного также как лагерь для военнопленных «Шталаг-313».
Какие-то картины этого ада уже могли остаться в памяти Лилии Степановны. Нары в бараках, слежавшаяся солома, кишащая паразитами — разносчиками инфекций. Бабушка и Лариса ели из одной миски. Бабушка выжила, Лариса умерла от малярии. Впрочем, этим переболели все.
Помнит Лилия Русанова, каким безразличным ко всему в последние дни своей жизни сделался Вася. Однажды утром Лиля проснулась и видит, как плачущая бабушка держит на руках ребенка. Качает его и говорит девочке: «Умер твой братик. Умер наш Василёк».
Перед глазами до сих пор стоят наши военнопленные — изможденные, оборванные, умирающие от голода. Голод преследовал всех — и взрослых, и детей. На сутки положено было 125 граммов чего-то, что называли хлебом. Бабушка подружилась с человеком по имени Иван. Кем он был в лагере? Наверное, военнопленным. Ивана немцы поставили на раздачу баланды. Скорее всего, у него сердце разрывалось, когда видел, как Марфа Лаврентьевна изо всех сил пытается спасти своих внуков, — он все норовил подлить бабушке баланды немного больше положенного.
Брата Бориса лагерная администрация привлекала к работам по хозяйству в помещении за территорией «5-го Полка», где находились немцы и полицаи. Однажды он взял сестричку с собой. Лилии перепал стакан сладкого чая с каким-то печеньем. Когда же она возвращалась в барак (Борис ей сказал: «Все, иди домой»), охранник при входе остановил ребенка и… замешкался, не зная, пропустить девочку или выстрелить в нее. По его взгляду, по тому, как он взялся за ремень висевшего на плече автомата, можно было предположить самое худшее. «Марфа, Марфа! — кричали заключенные бабушке. — Твоя внучка пришла, иди скорей!» Немец наконец поверил, что маленькая узница вернулась «домой».
Помнит Лилия Степановна, как во время переходов от деревни к деревне, от леса к лесу держались дети за широкую юбку Марфы Лаврентьевны: самое страшное — отстать от бабушки! И когда советские бойцы, освободившие узников в Крынках, предложили детям покатать их на машине, Лиля снова уцепилась за бабушкину юбку — и не разжать было пальчики ребенка.
Были и голодные, босоногие годы после войны. Тяжело и долго шло возвращение к нормальной жизни. Лилия Степановна отработала 11 лет на фабрике «Знамя индустриализации» и 20 лет — в литейном цеху завода «Эвистор». Вместе с мужем вырастили двоих детей. Сегодня для нее три уголка Витебска священны: площадь Победы, стела мемориального комплекса «5-й Полк» и братская могила в Верховье, на плите которой третьей строчкой выбитой «Артеменко А. Е.».
© Авторское право «Витьбичи». Гиперссылка на источник обязательна.
