В тяжелый час нам так нужна поддержка близких. Но насколько готовы люди, прожившие бок о бок десятки лет, разделить не только счастливые минуты, но и боль родного человека.
Беда приходит незваной, нежданно-негаданно. Еще вчера они были полны сил, энергии, планов не то что на ближайшие дни, а на годы! Любили и были любимы… А теперь, согнувшись от боли пополам, шаркают шлепанцами по больничному коридору в сторону перевязочной, а в душе у каждой отчаяние, страх, разочарование. И неотвязно вертятся в голове вопросы: «Женщина я теперь или не женщина? За что мне такое, господи?»
Но возле 6-й палаты скорбное шествие преображается: плечи распрямляются сами собой, подбородки поднимаются вверх, на губах появляются робкие улыбки. Да как удержаться, если из-за двери доносится такой хохот, что его, кажется, слышно на всех этажах! Верховодит в этой тройке статная симпатичная Нина — медсестра из райцентра. Шестьдесят ей никак не дашь: густые волосы до плеч, стройная фигура. И даже послеоперационная бледность не может сопротивляться румянцу, заливающему ее щеки, когда в палате появляется он, Геночка, а случается это почти каждый день по будням, в выходные и дважды. И всегда в его руках цветы. Подоконник и стол в шестой палате заставлены букетами и букетиками, они постепенно перекочевывают и к соседкам. Все майское буйство красок представил он нам за месяц: приносил красные тюльпаны, желтые нарциссы, розовые пионы, белые ветки черемухи, яблонь, вишен и, наконец, серебристые лесные ландыши.
Когда женщины начинают нахваливать Геннадия и выспрашивать, где она такого нашла, Нина только руками разводит: «Да сам мужичок прибился! К матери приезжал — она по соседству со мной живет. Раз пришел, другой, огород вскопал, забор починил. Я и подумала, мол, пусть будет, помощь ведь требуется. У меня же хозяйство: куры, гуси, индюки, поросята, гектар земли! Муж выпивал, потом умер, мне надо было сына в Минске доучивать, квартиру ему строить. А какие у нас зарплаты? Никакие! Теперь бы передохнуть, да я так привыкла вкалывать, что даже не представляю себя на пенсии. И не понимаю, как столько лет жила одна — к хорошему ведь привыкаешь быстро. А Геночка меня сразу стал цветами баловать, сначала в окно или в форточку их бросал, я и не догадывалась, что это от него. Стеснялся мужичок, понятное дело, не умел ухаживать, только спустя полгода признался, что эти сухоцветы — а я все букетики засушила и на кухне развесила — от него. Как же теперь мы будем?» — неожиданно печалится Нина.
Мария, вторая из их тройки, сочувственно вздыхает. Вообще-то сама она — женщина стальная, в третий раз — с перерывами в несколько лет — нападает на нее страшная болезнь, и никак не может победить. Все «первоходки» глядят на нее с восхищением и неким суеверным страхом: дай бог такой силы духа, да не дай таких страданий!
— Эх, девки, полагаться ни на кого нельзя, — философски изрекает она, вытягивая из банки тонкий зеленый стебелек с крошечными, будто фарфоровыми, колокольчиками и с наслаждением вдыхая их запах. — С мужем 20 лет прожила, а каков он на самом деле, не знала. И не пил, и не курил, и деньги зарабатывал — квартиру кооперативную трехкомнатную построили, машину купили. Дочка удачно замуж вышла. Многие мне завидовали. Но тут случилась беда, а она одна не ходит. Сначала заболела я, а когда узнала свой диагноз, каюсь, хотела повеситься в ванной. Труба оборвалась, вода хлынула, и я только соседей затопила и дочку беременную испугала. Ее тут же в роддом забрали. Внученька появилась на свет восьмимесячной, слабой, да к тому же с ручкой у нее были проблемы — пальчики сросшиеся. Дед, как увидел малышку, словно с цепи сорвался, твердил день и ночь: «Зачем такой ребенок? Надо от него отказаться!» Дочка услышала — в рев: «Папа, ты что такое говоришь?» Он вроде бы притих, успокоился, даже стал помогать: охотно отправлялся на улицу гулять с коляской. Раз погулял, второй — у ребенка воспаление легких. А у меня подозрения, которыми ни с кем не могу поделиться. Забрали моих в детскую больницу, но, слава богу, скоро выписали. Я, хоть после операции и никакая, как могу, хлопочу по дому, а наш дед мрачнеет на глазах: «Слабая она, все равно не выживет». Зять, между прочим, интеллигентный человек, кандидат наук, с кулаками на него кинулся, дочка заплакала. Я говорю: «Так ты же хуже фашистов — они хоть своих фрау и детишек очень любили». Он на меня глянул зло-презло: «Молчи ты, недорезанная! Скажи спасибо, что я с тобой такой еще живу!»
Месяц мы не разговаривали, потом он собрал вещи и переехал к другой женщине. Вот так и отбился мужик от дома — не выдержал наших болезней. Потом дочка с семьей перебралась в Израиль: там очень хорошая медицина. Внучка перенесла несколько операций на руке, уже большая, все у нее более-менее в норме. Правда, служить в израильскую армию ее не взяли, так это, может, и к лучшему. Звали и зовут меня к себе на постоянное жительство, но я не еду. А мой бывший в моей же шкуре оказался: перенес инфаркт, потом инсульт, получил группу. Новая жена недолго думала — выставила его за дверь. Сейчас он в интернате для инвалидов и престарелых. Навещать его фактически некому, кроме меня. Я, как его увидела — седой, трясется весь, простила, хотя предателей прощать нельзя. Но дочке не говорю, она ведь отца из своей жизни вычеркнула...
Самая младшая из компании — двадцатилетняя Ирочка — при этих словах Марии горько всхлипнула.
— Не представляю, что бы я без папы делала! Он меня фактически один вырастил. Когда мама умерла, мне было три года. И папа дал зарок не жениться, пока я не закончу школу. Сейчас я уже в академии учусь, а он все один и один. Говорит, что подождет, пока замуж не выйду. Парень у меня есть, зовут Игорь, на практике познакомились, у нас серьезные отношения…
— Значит, мужичок прибился? — засмеялась Нина. Она, чуткая от природы, ловила каждую возможность хоть чуть-чуть развеселить девочку, подавленную своим диагнозом. Несколько дней с Ирочкой работал психолог, и она только-только стала приходить в себя, разговаривать с другими пациентками. Врачи ее обнадежили, но предупреждали, что предстоит долгое и неприятное лечение.
— Если он останется со мной несмотря ни на что, будет не мужичком, а мужиком, — задумчиво протянула девочка. И старшие подруги с ней тут же согласились. Ведь в тяжелый час всем так нужна поддержка близких, надежное плечо, на которое можно опереться.
…А вечером того же дня в шестой палате появились уже два новых букета: от Геннадия и Игоря, настоящих мужчин.
© Авторское право «Витьбичи». Гиперссылка на источник обязательна.