Почетный гражданин Витебска Николай Федорчук: о восстановлении храмов, 90-х и первом выпуске «Витьбичей»

logo
Воскресенье, 31.01.2021 22:54 | Рубрика: 30-летие «Витьбичей»
02771

31 января — юбилей у Николая Федорчука, почетного гражданина города Витебска, председателя горисполкома в 80–90-е годы, человека, который 30 лет назад стоял у истоков создания городской газеты «Витьбичи».

Николай Алексеевич планировал отметить свое 80-летие среди многочисленных друзей, которых не растерял на такой большой жизненной дороге. В списке — люди разного возраста, профессий: строители, священнослужители, врачи, военные, руководители разного ранга, его соратники по трудовой деятельности еще в партийных органах, в гор- и облисполкоме. Но по настоянию близких, учитывая эпидемиологическую обстановку, такую встречу пришлось отложить до лучших времен. А вот интервью корреспонденту «Витьбичей» Николай Алексеевич дать согласился.

— Николай Алексеевич, для сегодняшнего поколения молодых вы — поистине живой учебник истории КПСС или истории СССР, что, впрочем, всегда идентифицировали. Кто-то даже может удивиться, что работать в партийных структурах было интересно! Но ведь это так?

— В Первомайском райкоме партии я прошел все ступени — от инструктора до первого секретаря, не перепрыгивая ни одной из них: завотделом, секретарь, второй секретарь, первый секретарь... Это, кстати, имело большое значение, поскольку у каждой из должностей были своя специфика, нюансы, свои обязанности, и действительно, работал всегда с интересом. Это большая школа, которую партия сумела создать, чтобы растить кадры. Представьте, я получил орден Почета, работая секретарем рай­кома!

— И сегодня не ослабевает интерес к 80–90-м годам прошлого столетия, потому что это было время и больших потрясений, и больших свершений, а вам пришлось взять на себя ответственность за целый город. Как вы сами коротко охарактеризовали бы те годы своей жизни?

— Я был мэром Витебска с 1985 года, без малого почти десять лет. Считайте, что отсидел в тюрьме, как я теперь шучу! Это сейчас хорошо — в магазинах все есть, а тогда все нужно было искать, доставать. Советский Союз развалился, все исчезло с прилавков: сахара нет, муки нет, водка по талонам, и за ней с утра до вечера огромные очереди, мужики бьют морды друг другу... У меня утро начиналось знаете где? На ликеро-водочном заводе! Водку делил. Она была своеобразной валютой, с помощью которой можно было решить многие вопросы, а кому-то нужно было на свадьбу, кому-то — на поминки. Я становился в дверях и говорил директору: «Так, этому выдавай, того из очереди вон, эту машину теперь подгоняй». Это был ужас. И вот, проработав почти 10 лет, я отказался от своей должности. Категорически. Пришел к тогдашнему председателю облисполкома Владимиру Пантелеевичу Кулакову и сказал: «Все, работать мэром больше не буду». Он понял, что это серьезно, и тогда взял меня своим замом, поручил вес­ти торговлю, «бытовку» и так далее.

— Это тоже был поступок, если хотите, вызов, ведь просто так сам никто не уходил с высоких постов. Можно сказать, вы стали первым! А если серьезно, в чем пришлось быть первым в то время?

— А кто первым в Витебске начал восстанавливать церкви? Федорчук! Покровская церковь в центре города стояла разваленной, часть здания была занята под склад, часть — под комнату предварительного заключения (КПЗ). Священник Коляда, отец Николай, приехал ко мне, знал, что я человек истинно верующий. Дело святое, я понимал, что церковь нужно возвращать людям, а денег нет. И мы снова пошли по кругу — по предприятиям. Директора меня, конечно, уважали. И потом — зависели: 200 с лишним тысяч квадратных метров жилья распределял ежегодно. Бесплатного! И еще тысячу квартир из подменного фонда делил. Кстати, я имею два ордена за восстановление церквей. Иногда, шутя, говорю жене: «С такими орденами я могу тебя отлучить от церкви!» Орден Святого Владимира мне лично вручил в свой приезд в Витебск покойный Патриарх Всея Руси Алексий — за восстановление Покровки, второй — орден Кирилла Туровского — у меня от покойного Филарета за восстановление Воскресенской церкви. Кстати, в высшем руководстве не все так радужно относились к моему почину. Меня за Покров­скую церковь чуть с работы не уволили. Посчитали, что после развала Союза и партии я превратился в верующего «хамелеона»: коммунист и вдруг к церкви присосался. А я на самом деле был воспитан в верующей семье, и отец мой тоже был верующий, хотя и коммунист. Сейчас можно сказать, что партия на самом деле много ошибок наделала. Нельзя было церковь отстранять. Как бы то ни было, она воспитывала народ, давала ему веру. Сюда шли не только старушки, но и молодежь, родители с детьми.

Если серьезно, время было и сложное, и тревожное. Да как я вообще жив остался? Жилье нужно было строить, а денег нет. Ко мне как к мэру приехало руководство магаданского «Северовостокзолота». Предложили заключить такой договор: они нам деньги, которых там было немерено, — на строительство жилья, а я приму на постоянное жительство магаданских пенсионеров-белорусов, которые там отработали. В то время ДСК был не таким мощным, как сейчас. Магаданцы и дали деньги на расширение комбината. Такое условие меня устраивало, нам дали столько денег, что мы смогли новую серию жилья ввести. Но к этому времени война в Афганистане закончилась, наши войска выводят, и надо давать квартиры офицерам и их семьям, срочно ремонтировать казармы. Я остановил живую очередь в городе и дал жилье офицерам, сколько можно было. С Магаданом не рассчитался, а дальше — развал Советского Союза... Магаданцы приехали, спрашивают, как будем рассчитываться. А что я могу поделать, я же Союз не разваливал. Спасибо, меня просто простили, а могли и пристрелить!

— А было у вас ощущение, что когда-нибудь этот хаос, бедлам закончится?

— Тогда казалось — нет... Знаете, никогда не думал, что партия так легко сдаст свои позиции. Партия была крепкая, а какая дисциплина, за все спрашивали. У меня было и такое. В пять утра звонок по домашнему телефону. Поднимаю трубку: «Алло, кто звонит?» А в ответ слышу: «Скажите, у вас вода дома есть?» Иду в кухню, открываю кран — да, течет. «А кто это звонит?» — спрашиваю. «А это водитель, который в пять утра должен помыться и идти на работу, а воды у меня нет. Да что у вас там творится?» — и маты-перематы. А ты держишь трубку и не знаешь, что ответить. Мой номер телефона можно было узнать по городской справке, вот и звонили. А партия выгонит — иди, бери метлу — и мети улицы. Но я был воспитан на дисциплине. Мой девиз: 20 раз подумай, а потом сделай. Знаете, самое лучшее воспитание дают родители, а образование — те люди, с которыми встречаешься в жизни. Мне все же повезло, у меня таких замечательных учителей было очень много. Валентин Васильевич Михельсон многому научил, так вы­дрессировал! Это был умнейший человек. Как и первый секретарь обкома партии Сергей Терентьевич Кабяк. Ко мне он очень хорошо относился, ценил, но спрашивал, как со всех, да еще строже. От таких людей я много брал.

— Николай Алексеевич, вы как-то сказали, что в те годы впервые услышали слово «бартер», а потом сами стали настоящим «спецом» по этим операциям.

— Да, новый мост Блохина так отстроили, на бартер. Своего зама Владимира Михайловича Кичигина отстранил от всех дел и сказал ему заниматься только
мостом. Наши смешные деньги — «зайчики» и «белочки» — ничего не стоили, над ними все смеялись, а мы работали.

Владимир Михайлович возил на Воронежский завод металлоконструкций телевизоры, ковры, чулки, носки кимовские, одежду от фабрики «Знамя индуст­риализации», и за счет бартера строили мост. И потом, когда уже работал в облисполкоме, каждые две недели организовывал караваны по 100 машин, их загружали мясо-молочной, овощной продукцией и везли на ярмарки-продажи в Москву. Они проходили на территории Савеловского округа, который возглавляла оршанка, вот мы и сдружились. Горжусь, что помогал создавать городскую газету «Витьбичи». И тоже на бартер. Загорелись мы этой идеей, а тогда было очень трудно с бумагой, и я лично ездил в Кондопогу, в Мурманскую область. Первый номер «Витьбичей» дочитал почти до просвета, до дыр, всем показывал, даже в Смоленск возил, им тоже понравилось — своя городская газета!

— Николай Алексеевич, вы немало поездили по миру, по стране, а что для вас Витебск?

— Хотя я давно на пенсии, сижу дома, но все знаю, вижу, читаю газеты, не порываю связей со всеми своими друзья­ми. Переживаю за город по-прежнему, потому что я еще пацаном приехал сюда с родителями в 1952 году. Родители были замечательные. Мама очень интересная, культурная, добродушная женщина. Отец был очень строгим, в прошлом, сразу после революции, окончил рабфак — для того времени это был «институт». После войны его послали в Западную Белоруссию банды из лесов выгонять. Он каждую ночь ложился спать в разных комнатах, чтобы бандиты не обнаружили, мать занавешивала окна темной тканью. В Витебске отец был начальником строительного управления. И я был рабочим, а начинал свой рабочий путь молотобойцем. После неудачного поступления в политехниче­ский институт — провалил черчение — отец привел к себе работать, в кузницу. Старый кузнец Тимофеевич был уже подслеповатый, показать не мог, но объяснял мне: вот кувалда 20 килограммов, а вот «пудовичок», будем делать с тобой молотки. Это была ужасно трудная работа, я приходил домой и падал замертво, но мускулы себе подкачал. Послали на курсы бригадиров-монтажников в Минск. А потом — армия. Представьте, меня нужно собирать в дорогу, а в магазинах — шаром покати. Мать достала на базаре шмат старого желтого сала и отдала буханку хлеба с довесочком — на семью тогда выдавали такую пайку. Служил три года в Литве, в дивизии воздушно-десантных войск. На втором году службы меня избрали секретарем комитета комсомола полка. Команду­ющим ВДВ был знаменитый генерал Маргелов, командующим Прибалтий­ского военного округа — маршал Баграмян, командиром дивизии — генерал-майор Халилов. Это были личности!

— Говорят, в молодости и трава зеленее, и небо голубее, и люди другие...

— Я вспоминаю то время, когда мы приехали в Витебск, жили в коммуналке, на 5-м Коммунальном, где ютились десять семей. Но как мы жили дружно, это же почти родственники. Новый год справляем — соседи несут, у кого что есть, а самым главным блюдом тогда были винегрет и селедка. Бывало, и подерутся, жены разберут по комнатам, а на следующий день — как не бывало, опять сходятся, мирятся. Сейчас много ненависти в людях.

— Как вы думаете, почему Витебск «выстоял» в трудные 90-е годы?

— Потому что этот город необыкновенный! В нем была мощная промышленность, какие предприятия — на весь Советский Союз гремели. Это город с глубокой культурой, тоже мирового значения. И это всегда был город военных. А они очень помогали. Со всеми командирами мы были дружны, и до сих пор общаюсь с некоторыми.

— Каждый руководитель остав­лял о себе какую-то память, недаром в народе до сих пор называют магазины «воробьевским», «григорьев­ским». А что в Витебске «федорчуковского»?

— Не могу сказать, что это чисто «федорчуковское», но горжусь, что участвовал в реконструкции ДСК. Для меня жилье было главным, от этого многие другие во­просы решались. Но сколько это вынуло здоровья... А какие приемы у меня в горисполкоме были! По 100 человек принимал! После приема, поверьте, был в ужасном состоянии, на ногах еле стоял. Помощником-секретарем в приемной у меня работала Валентина Павловна Журавлева. Сегодня откровенно могу сказать, рабочий день кончался, я просил ее сделать пару бутербродов и полстакана водочки. А потом просил водителя Диму — отвезти меня куда-нибудь за город, костерок разожгу маленький и посижу, на огонь посмотрю, отойду немного. Был случай, что одна женщина пришла с ребенком просить жилье, пригрозила: если не дадите, оставлю у вас дитя, нянчите сами. И оставила! И с ножом бросались...

— Николай Алексеевич, может, не очень приятный во­прос, и все-таки: считается, люди, которые занимали высокие посты, что-то и получали от жизни. Вот что вы нажили?

— Вот эта квартира, где мы с вами сидим, кооперативная. Я ее построил за свои деньги, бесплатное государственное жилье, которое сам распределял, не мог себе позволить — я член партии, мэр города. Гараж себе построил... в сов­хозе «Селюты», потом еле продал, никто его брать не хотел! Хотя рядом с домом были гаражи — я боялся, чтобы люди ничего худого про мэра не сказали, а то еще жалобы начнут писать. А в Курино теща жила — бывшая узница конц­лагерей, такая добродушная, простая старушка — в плохеньком домике, фактически в землянке. Пол провалился, печка дымит. У нас было немного денег, мы ей купили там же небольшую хатку, которая после войны рублена. Вот мы этот домишко подремонтировали, обшили, привели в порядок, и он до сих пор стоит, мы с женой летом туда выезжаем.

Владимир Викторович Пелогейко:

— Когда Николай Алексеевич возглавил горисполком, я на протяжении всего этого времени был его заместителем, курировал во­просы жилищно-коммунального хозяйства, транспорта, связи. Город все время жил в развитии, а председатель горисполкома нацеливал нас всех на новые и новые задачи — сказать честно, сам человек очень импульсивный, энергичный, даже азартный, он и нам не давал ни расслабиться, ни отдохнуть, тем более почивать на лаврах. Работать с ним было уж точно не скучно! При Федорчуке в городе было очень много переложено тепловых сетей, обновлялся пассажирский транспорт, появлялись парки, новые красивые фасады домов, вообще много строили, ремонтировали, восстанавливали и реконструировали жилье и разные другие строения. Время было трудное, но интересное, зримые плоды труда радовали. Николай Алексеевич и мне лично помог в чем-то закалиться, рядом с ним становление проходили многие специалисты. Николай Алексеевич обладает удивительным качест­вом: он мог сделать замечание, даже отчитать, но — не унизить, не обидеть.

Александр Алексеевич Железко:

— Николай Алексеевич работал заместителем председателя обл­исполкома, а я — начальником областного управления торговли. Знаете, одно то, что мы дружим столько десятилетий до сих пор, говорит о многом. Объективный, суперкомпетентный руководитель, умеющий слушать и принимать правильное решение, в общем — классный, супер-супер-суперчеловек. Что еще добавишь к этому!

Михаил Васильевич Григорьев:

— Никогда не забуду один случай, это было в 1986 году. Николай Алексеевич — председатель гор­исполкома, я — первый секретарь горкома партии. Морозы в тот год выдались очень сильные, и вот когда стукнуло свыше 30 градусов, в Витебске лопнули трубы, без тепла остались 24 стоквартирных жилых дома, школа, детский сад, а это ЧП на весь Советский Союз, да еще накануне очередного XXVII съезда КПСС... Вопрос стоял жест­ко — мы должны были ехать в Моск­ву и держать ответ перед Политбюро партии. Могли и с должностей снять, и партбилеты отобрать. Такое перед съездом партии — дело нешуточное! За подобные ЧП летели головы и директоров, и партийных руководителей, и адмиралов, и маршалов. Вот тогда мы три дня не вылезали из подвалов, было создано 109 ремонтных бригад, восстанавливали теплотрассу. Нам нужно было срочно достать и заменить 1200 тонн труб, которых в Беларуси не производили. Мы с Федорчуком объехали все министерства, связались с заводом в Коми, задействовали грузовой транспорт и авиацию — самолеты нашего полка. В то время слово обкома партии значило очень много. В общем, «наверху» в отчете прошли «запятой»: «Аварии произошли в Витебске, Архангельске и так далее...»

Николай Алексеевич — очень добрый человек. Если известный в то время министр Андрей Громыко был «мистер нет», то наш Николай Федорчук — «мистер да»! Всегда внимательный, выслушает, разберется, пообещает и выполнит. Помочь людям — для него, кажется, это было самым важным и даже интересным и необходимым! Потому по закону обратной связи и друзей у него очень много.

От редакции. Коллектив газеты «Витьбичи», у истоков которой Николай Федорчук стоял 30 лет назад, от всей души поздравляет Николая Алексеевича с его замечательным юбилеем. Наш прекрасный город тем и силен, что в нем живут такие люди. Здоровья вам, дорогой юбиляр! И позвольте и нам оставаться в вашем списке друзей.

© Авторское право «Витьбичи». Гиперссылка на источник обязательна.

Автор: Наталья ДРОЗДОВА.