Чем завершилось резонансное дело о краже иконы в Витебске?

В суде Первомайского района под председательством судьи Натальи Кораблиной завершилось рассмотрение резонансного дела о краже пожертвований и иконы из храма святого Георгия Победоносца в Витебске.

Люди верующие, взгляни они в этот весенний день с утра пораньше из окон или с балконов своего дома на прилегающую к нему территорию, могли бы счесть случившееся чудом: недалеко от подъезда, прислоненная к бетонной стене, освещала особым светом окружающий мир икона. Изображенная на ней святая блаженная Ксения Петербургская вновь, как было это более двух веков назад, отправилась в странствия по городу, только не своему родному, на Неве, а принявшему ее всем сердцем Витебску. Работник Спецавтобазы, приехавший на машине за мусором, и сам сначала не понял, что же такое необычное привлекло его внимание в этом дворе. А когда заметил икону, уже не смог оторвать от нее взор, бережно поднял, помолился, положил в кабину. Кто и зачем оставил на улице изображение святой, он и предположить не мог, пока вечером не увидел по телевидению сюжет о краже в храме святого Георгия Победоносца. Когда принес туда свою находку и стал спрашивать у женщины из иконной лавки, к кому обратиться, она на мгновение потеряла дар речи, потом с облегчением перекрестилась: «Осанна, есть Бог на свете!»

В храме уже знали о пропаже. Накануне, 16 февраля, сюда наведалась женщина лет сорока, которая повела себя весьма странно.

— Сначала я пошла в иконную лавку, взяла деньги из коробочки для пожертвований, около 5 рублей, — рассказывала впоследствии на заседании суда Евгения Поворотникова (имя и фамилия изменены. — Авт.). — Потом поднялась на второй этаж к иконе святой блаженной Ксении Петербургской, за стеклом на иконе увидела драгоценности, пожертвованные прихожанами. Я поклонилась, помолилась, стала по центру и представила, что она как раз влезет в пакет, который был с собой. Что мной двигало тогда, не знаю, не могу объяснить, а вообще — стыд-позор! Это было искушение, я не смогла устоять…

Всего обвиняемая похитила имущества на 655 рублей, причем львиную долю составила стоимость иконы. На суде держалась нарочито скромно, вежливо, казалось, искренне раскаивалась в содеянном, обещала компенсировать ущерб полнос­тью. Да и обстоятельства совершенного ею преступления, которое на языке закона именуется кражей и квалифицируется по части 1 статьи 205 Уголовного кодекса Республики Беларусь, вызывали сочувствие. К своим 40 годам Евгения не имела хорошей специальности, которая бы позволяла ей твердо стоять на ногах в материальном отношении, зато личная жизнь била ключом. Овдовев года полтора назад, она вскоре снова вышла замуж, зарегистрировала брак в загсе. Сначала молодожены жили в квартире бывшей свекрови, но 17-летняя дочь Евгении от первого брака не приняла нового отца, и они, оставив девушку под присмотром бабушки, стали переезжать с одной съемной квартиры на другую. Ситуация бытовой неустроенности только обострилась после того, как супруги потеряли работу и у них родился ребенок.

— К 16 февраля денег у нас не было совсем, — продолжила «исповедь» Евгения. — И я подумала, пойду в храм, помолюсь, я же человек православный, авось манна небесная будет ниспослана, потом решила, что возьму из пожертвований рубля 2-3, и все. Да вышло по-другому. Как увидела драгоценности — кольца, сережки, которые прихожане оставили на киоте, решила забрать все, драгоценности снять и сдать в ломбард, а икону саму где-нибудь оставить. Как сообразила, так и сделала. Пришла домой, муж спросил, что случилось. Я рассказала, он стал ругаться, объяснять, что это стыдно, страшно, кара неминуема. Но я говорю, что денег-то нет! Позвонила одной женщине, знакомой цыганке-оценщице, которой раньше сдавала драгоценности, она пришла прямо к подъезду, взвесила все и дала мне 110 рублей. Я пошла, купила продуктов, кефира — очень хотелось!

Честное слово, мне даже на глаз слеза навернулась: кормящей матери кушать нечего! Но потом, в ходе судебного заседания, стали всплывать иные обстоятельства. Евгения, хотя и была уволена уже будучи беременной из магазина, где трудилась уборщицей (кстати, за кражу бутылки водки), получила все, положенное женщине-матери в нашем государстве по закону: ей оплатили бюллетень, затем выдали единовременное пособие в связи с рождением ребенка — более трех тысяч рублей, ежемесячное пособие составило 414 рублей. Кроме того, она могла обратиться в Красный Крест, ТЦСОН, наконец, в храм к священнику. И ей бы непременно оказали помощь: одеждой, продуктами, деньгами. Но зачем же просить, если можно просто взять? Тем более, что кражи в храмах людям бессовестным представляются делом несложным и неопасным: служители и прихожане заняты духовными, а не мирскими размышлениями, им в голову не приходит, что кто-то может совершить такое кощунство в святом мес­те. Увы! Вкусив однажды «легкого хлеба», о чем сама и рассказала на суде, Евгения вновь вернулась к понравившемуся промыслу. Знала, конечно, что в храме в некоторых местах установлены видеокамеры, но полагала, что в поле зрения их не попадет. Однако вычислили и нашли ее очень быстро.

— Я для себя сделала выводы: смысл моей жизни — семья. Мне больше ничего и не надо! И я никогда так больше не буду поступать, возмещу ущерб в кратчайшие сроки! — обещала Евгения в своем последнем слове. Ей хотелось верить, но все же верилось с трудом. Евгения также каялась перед православным миром, просила не судить ее строго.

Помощник прокурора города Витебска Юлия Бровко, которая поддерживала обвинение в суде Первомай­ского района, рассказала, что Поворотникову знала и ранее по гражданскому судопроизводству. Спустя совсем короткий период времени после рождения ребенка органы опеки выдвинули иск о лишении ее родительских прав. Но суд, где рассматривался иск, его не удовлетворил, так как лишение родительских прав — все-таки исключительная мера, а каких-то убедительных доказательств в ее необходимости представ­лено не было. К сожалению, мать не сделала выводов, она не стала вести законопослушный образ жизни, в связи с чем и оказалась на скамье подсудимых. С учетом ее чистосердечного раскаяния, наличия на иждивении малолетнего ребенка суд Первомайского района приговорил ее к минимальному штрафу в размере 30 базовых величин, что составляет на сегодняшний день 765 рублей.