«Классический» стиль Игоря Каныгина

6 июня легендарный борец классического стиля Игорь Каныгин, ныне возглавляющий центр олимпийского резерва по единоборствам, отметит 60-летие. Ежегодно в областном центре проходит открытый турнир по греко-римской борьбе на призы И.Каныгина.

Среди многочисленных побед на чемпионатах Союза, Европы, мира, конечно, особняком стоит серебряная медаль Олимпиады-1980, когда в финальной схватке наш знаменитый земляк уступил всего один балл венгру Норберту Новеньи и остановился в шаге от золота.

— Игорь Владимирович, насколько тяжело далась та медаль? Обидно уступать в финале…

— Вся московская Олимпиада стала огромным испытанием для меня. От перенесенных тогда нагрузок — и физических, и эмоциональных — меня еще месяц мучили головные боли. А что касается финального поединка — после него двукратный олимпийский чемпион Валерий Резанцев, выступавший моим секундантом, сказал, что такими проигрышами иные гордятся всю жизнь. А обидно бывает, когда победу отбирают не по спор­тивному принципу, как это случилось на чемпионате мира 1985 года — арбитры отдали золото американцу Майклу Хоуку. Сделано это бы­ло для популяризации борь­бы в том регионе.

— Буквально неделю назад на чемпионате Рос­сии по борьбе несо­гласие с судейскими решениями едва не переросло в массовую драку — лишь вмешательство ОМОНа предотвратило конфликт. Как вам удалось эмоции сдержать в 1985 году, ведь понимали, что победу попросту отобрали?

— У российских спортсменов сдали нервы, ведь ставка высока — разыгрывалась путевка на Олимпиаду. Но это был чемпионат по вольной борьбе. У нас же, «классиков», подобные ситуации возникали крайне редко — тренеры учили маскировать эмоции, потому после схватки с американцем я старался не подавать виду, что огорчен.

А то, что случилось на чемпионате России, лишь подогревает интерес к борьбе благодаря огласке.

— На встрече с учащимися спор­тивных школ в областной библиотеке, которая проходила в прошлом году, вы обмолвились, что интерес к борьбе появился после фильмов «Борец и клоун» и «Чемпион мира», то есть и в вашем случае не обошлось без масс-медиа?

— Киноленты, конечно, повлияли на выбор: перед глазами был образ вице-чемпиона СССР Алексея Ванина, снявшегося в «Чемпионе мира», так и я хотел быть мужественным, статным. Витебских мальчишек тогда мотивировал и успех Николая Хитрякова, Вик­тора Исакова, которых, как и меня, взрастил талантливейший спе­циалист, заслуженный тренер СССР Владимир Изополь­­ский. То время было трудное, в моей семье было шестеро детей, я — четвертый, поэтому даже дополнительная форма, талоны на питание, которые получал в спортивной школе, — все это было кстати, Владимир Никола­евич всегда знал, чем поддержать. Впрочем, у каж­дого борца свой путь в спорт. Во время сборов кое-кто из ребят рассказывал, что в секцию пошел из-за хороших по тем временам бытовых условий — ду­ша с горячей водой. Сейчас для мальчишек тоже надо создавать отличные условия, только душем тут не ограничиться — просторные залы, современные ковры для борьбы, специальные тренажеры — все это есть в нашем центре единоборств.

— Но все равно в большинстве спортивных школ приходится делать набор детей, а не отбор, как раньше…

— Многие родители, записывая своего сынишку в секцию, преследуют отнюдь не спортивные цели. Недавно разговаривал с одним молодым отцом, который решил отдать своего сына в футбол, объясняя решение тем, что в этом виде спорта крутятся большие деньги, а значит ребенок в перспективе сможет их заработать. К сожалению, такие родители не задумываются о том, к чему у ребенка лежит душа, а ведь без искренней любви к спорту успехов не бывает.

— Многие тренеры отмечают, что сейчас физические данные ребят заметно хуже, чем прежде. Можно ли таких детей привести к Олимпу?

— Предрасположенных к борьбе, физически одаренных ребят сейчас действительно мало. Впрочем, приходят к нам и те, у кого есть данные, чтобы стать настоящими «волкодавами», как, к примеру, наш молодой тяжеловес Павел Рудаков. Но самая главная задача детского тренера — заглянуть в душу ребенка, понять его стремления, сильные и слабые стороны, а затем — увлечь спортом. А что касается здоровья — у легкоатлетки Алины Талай были проблемы с сердцем, у меня — с давлением, у многих спортсменов куча болячек, которые они смогли победить.

— Ваша «звезда» загорелась после московской Олимпиады и логичным триумфом должна была перейти в золото в 1984 году, но в Лос-Анджелес сборная Союза не поехала. Как спортсмены отнеслись к тому политическому решению?

— Для любого атлета Олимпий­ские игры — главные старты четырехлетия, и пропускать их никто не желал, пришлось просто смириться. Победа в альтернативных соревнованиях «Дружба-84» стала, конечно, значимой, тем более удалось взять уверенный реванш Н.Новеньи, но этот турнир многие быстро забыли, хотя конкуренция в борьбе там была выше, чем в Лос-Анджелесе.

— В конце 1980-х вы завершили карьеру борца и перешли на тренерскую стезю. Легко ли дались перемены?

— Какой-то «ломки» у меня не было, все равно я остался в любимом спорте, пусть и в другом качестве, тем более к тому времени я уже устал психологически, да и судьи своими решениями давали понять, что пора уступать дорогу молодым.

— В честь борцов в Древней Греции создавали скульптуры, а вас никогда не просили позировать художники?

— Мне позировать не приходилось, а моего деда витебские художники часто просили — образ русского мужчины с густой бородой, широкими плечами привлекал их. Одну из своих работ моей матери, которая до войны жила недалеко от ратуши, подарил Юдель Пэн, только, где картина сейчас, неизвестно.

— Вы неоднократно рассказывали, что родители были против занятий борьбой. И нередко после тренировок дома вас ждал «теплый» прием. Когда вы создали свою семью, запрещали ли своим детям заниматься спор­том?

— Опасения мамы за мое здоровье были связаны со стереотипным мнением, что борцы часто получали травмы. У меня родились две дочери — Ольга и Ирина, и они не стали профессиональными спортсменками. Старшая Ольга получила ме­дицинское образование, работает врачом-реабилитологом, младшая Ирина долгое время за­нималась плава­нием, стремилась стать мастером спорта, но, глядя на то, как она уставала после двухразовых тренировок и школьных занятий, я отговорил дочь.

— А вам как мужчине хотелось сына — продолжателя традиции?

— Каждый мужчина мечтает о сыне. Когда с супругой Ларисой Николаевной ожидали второго ребенка, я даже имя выбрал — Иван. А когда родилась дочь, все равно был рад. Помню, приходим втроем из роддома, а старшая Ольга посмотрела на сестренку и говорит: «Ванечка-Ванечка... Вот вам и Ванечка!» Впрочем, всех ребят, которые приходят к нам в центр единоборств, считаю своими детьми. Они, надеюсь, будут меня всегда помнить как наставника, тренера, который к ним относился по-отечески.