Юрий Цвирко: «После моего монолога зрительница на весь зал прокричала партнерше по сцене: «Да врежь ты, наконец, ему по морде!»

logo
Пятница, 10.09.2021 09:45 | Рубрика: Культура
03217
Один из востребованных артистов Национального академического драматического театра имени Якуба Коласа ведущий мастер сцены Юрий Цвирко удостоен высокой государственной награды – медали Франциска Скорины.


За 30 лет служения в театре артист драмы сыграл более 80 ролей. Жизнерадостный, человек-коктейль и человек-фейерверк, талантливый актер хорошо известен и любим поклонниками как создатель ярко искрящихся комедийных образов. Такой типаж. Зачастую Юрия Брониславовича так воспринимают люди и при встрече с ним на улице, в магазине, на праздниках в городе, его узнают и обязательно улыбаются.

Однако диапазон его сценического мастерства намного шире. И трагическая роль Фила Кавильери, отца погибшей влюбленной, в премьерном спектакле «История любви» подтверждает этот талант. Однажды в театре кто-то подсчитал, что в творческой биографии Юрия Цвирко все-таки больше драматических ролей. Он и сам этому удивляется, потому что быть смешным, забавным словно бы и есть его истинная натура. Вслед за киношным бароном Мюнхгаузеном, чуть перефразируя цитату, говорит: «Я не боюсь быть смешным. Это не каждый может себе позволить».

– Юрий Брониславович, значит, именно в этом амплуа вы уютно себя чувствуете? – поинтересовалась у актера.
– Нет, фраза об уюте в каком-либо амплуа мне не подходит.
Я не хочу «застывать», мне всегда интересно пробовать что-то новое. И чем дольше служу в театре, тем больше хочется сыграть что-то серьезное. Комедия, безусловно, выигрышный вариант, зритель все прекрасно принимает, запоминает, смеется, отдыхает душой.
Мне 27 сентября исполнится 54 года. За плечами много сыгранных ролей: от дебютных, эпизодичных Свиньи в «Кошкином доме», Слуги из сказки «Кот в сапогах» до главной Макбета в одноименном спектакле режиссера Валерия Анисенко. Мой багаж – не только множество наработанных образов, театральный опыт, но и жизненный. И сейчас меня тянет в глубину, хочется уже больше соответствовать возрасту в ролях, и это «зернышко», которое проросло во мне, заронил Валерий Данилович именно после «Макбета». Из меня, комедийного актера, он столько всего вытянул наружу! Писали, что мой Макбет был достойным, признавали таковым и в Херсоне, где состоялась премьера спектакля, и на фестивале «Смоленский ковчег». Жаль, что сейчас «Макбета» списали…

– Вы часто возвращаетесь к шекспировской истории о человеческих пороках и страстях, к созданному вами образу. Он стал для вас словно бы новой точкой отсчета в актерской судьбе, неким краеугольным камнем?
– Именно. В нем суть была, нерв, напряжение, скорость в каждой сыгранной сцене. Получилось нечто новое для меня. Я часто вспоминаю слова Валерия Анисенко: «Братка, Юрась, капай у глыбіню…». Роль Макбета остается одной из самых дорогих. Она для меня – потрясение. Пока моя вершина…

– Чем стал для вас театр?
– Всем. Театр помог избавиться от многих комплексов. 

Я не стесняюсь быть толстым. Это фактура. Типаж. Не стесняюсь быть балаболом, потому что так надо, я нарабатываю речевой аппарат. Моя жизнь – театротерапия. Вот, говорят, актер – паяц, клоун, ну, кривляется… Труд это разве? А вы попробуйте пропустить через душу свою переживания героя, и так рассказать о них зрителю, чтобы он поверил, посмотрел на себя со стороны, посмеялся над своими ошибками, повинился сам перед собой, заплакал над чужим горем…
Знаете, мой Голохвостов из спектакля «За двумя зайцами» получил однажды такой отклик зала, что думал, все, мне, Юрию Цвирко, сейчас дадут по лицу (смеется). После монолога зрительница из первого ряда громко на весь зал прокричала моей партнерше по сцене: «Да врежь ты, наконец, ему по морде!». Так поверила в сыгранную историю… А когда брат Лоренцо в «Ромео и Джульетте» в постановке Валерия Беляковича винился в содеянном, я видел, что вызывал слезы у зрителей…Наверное, чего-то я достиг уже как актер, как думаете?


– Вы упомянули о комплексах. Они были у вас, когда только мечтали стать артистом?
– Не мечтал. А комплексы были. И сейчас думаю, что моя бабушка в детстве именно с ними боролась, с моей стеснительностью. Я начал читать стихи с 5 лет, и это был трагический опыт. В нашу деревню Амлынцы из Несвижа приехал Дед Мороз. Я должен был читать стихи, все дети как дети -- любили это дело, а я боялся и не хотел. Меня бабушка заставляла оригинальным способом. Ставила на табуретку и говорила читать, а когда я запинался, она била по табуретке, и я слетал. Она мне предложила на выбор байки «Я павук-крыжавік» и «Я сялянская карова, прашу слова, дайце слова». Выбрал «павука». В клуб на встречу с Дедом Морозом она меня тащила, как поросенка за уши, да еще грозила ореховой палкой. Так я боялся публичности. Для меня тот Дед Мороз был непонятным и огромным, как статуя Свободы в Америке. Но я начал читать, после слов «Я павук-крыжавік» все забыл и жалобно протянул на весь клуб: «Бабуня, пад-ка-жы-ы…». Знаете, в деревне клички намертво прилипают. Полвека прошло, а вот появляюсь в Амлынцах, если едет навстречу тракторист, открывает кабинку и, приветствуя меня, радостно кричит: «Бабуня, падкажы!». И так – многие земляки. Первой вам рассказываю об этом. Видите, что театр сделал, никаких комплексов!

Потом, конечно, я участвовал в художественной самодеятельности, пел, и моя школьная учительница советовала идти в театральный институт. Но остановила мама, сказала: «Юрачак, сыночак, паслухай мяне, ідзі на агранома, бо больш нікуды ня возьмуць». И я сам, без направления из колхоза, поступил в сельскохозяйственную академию, которую и окончил. Там же был активным участником театральной студии под руководством выпускника Московского театрального училища имени Щукина Григория Трояновского, пел в хоре, был ведущим концерта в роли Нестерки, играл в КВН. Собирался поступать в театрально-художественный институт, но Трояновский был знаком с руководством Коласовского театра и направил меня на прослушивание. В 1991-м возглавлял худсовет народный артист СССР Федор Шмаков, он и принял в труппу. Мое единственное желание тогда – только бы взяли в профессию, а что играть буду, не задумывался. Ко мне присматривались, коллеги-актеры подсказывали, что нужно заявлять о себе. Так я появился сначала в массовке, в эпизодах, пел в рок-опере Геннадия Шемета «Ладдзя роспачы», потом были роли в спектаклях у Валерия Маслюка, Виталия Барковского, Юрия Пахомова...

Фото из архива «Витьбичей».
– Кстати, о новых ролях. А смогли бы теперь и хотелось ли сыграть Франциска Скорину, медалью имени которого вас наградили? Посмотрела портрет первопечатника в его зрелые годы, есть какое-то неуловимое сходство с вашим «портретом»…
– Мне еще говорят, что похож на Дунина-Марцинкевича (смеется). Почему бы не сыграть роль исторического персонажа. Скорина – значимая личность для нас, белорусов. Была бы пьеса, думаю, роль получилась бы… Внутренне я готов.

© Авторское право «Витьбичи». Гиперссылка на источник обязательна.

Автор: Наталия КРУПИЦА. Фото Олега КЛИМОВИЧА.